"Долгое время, к примеру, не утихали споры вокруг имени Джонатана Свифта, автора бессмертного Гулливера. И, в конце концов, медики поставили ему диагноз: Безумен! "
"В подтверждение этой теории обычно приводились три доказательства. Во-первых, назначение незадолго до смерти писателя официального попечительского надзора за его делами ввиду умственной недееспособности. "
Во-вторых, прогрессирующая потеря памяти, неспособность узнавать даже близких друзей и знакомых. И, наконец, хлопоты по созданию первой в Ирландии психиатрической больницы, которой он завещал все свое немалое состояние и в которую, если верить злым языкам его современников, надеялся сам войти первым пациентом.

Немецкий композитор Шуман страдать приступами помешательства начал в 24 года, а в 46 лет вовсе лишился рассудка. Его преследовали говорящие столы, он видел звуки, которые складывались в аккорды и музыкальные фразы.

Шведский естествоиспытатель Линней к 60 годам впал в паралитическое и бессмысленное состояние.

Английский писатель Гаррингтон воображал, что мысли вылетают у него изо рта в виде пчел и птиц, и хватался за веник, чтобы разогнать их.

Итальянскому философу Кардано мерещилось, что за ним шпионят все правительства, а мясо, которое ему подавали, специально пропитывали воском и серой.

Моцарт страдал манией преследования, считая к тому же, что итальянцы хотят его отравить.

Преувеличенная и сосредоточенная чувствительность характерна как для великих людей, так и помешанных, равно как и временная амнезия у тех и у других. Гениальным людям, как и сумасшедшим, чужда умеренность во всем. Многие из гениев злоупотребляли и злоупотребляют спиртными напитками.

Так, Ибсен, перепив, начинал комкать и рвать все, что подвертывалось под руку, часто уничтожая только что написанное.

Ван Гог сутками рисовал, ведрами пил абсент, отрезал себе левое ухо и написал автопортрет в таком виде, а в возрасте 37 лет покончил жизнь самоубийством. После его смерти, кстати, врачами было обнародовано свыше 150 медицинских диагнозов, которые при жизни были поставлены великому живописцу.
Среди прочих тяжелых болезней эскулапы нашли у Ван Гога эпилепсию, опухоль мозга, маниакально-депрессивный психоз, шизофрению, магниевую недостаточность и даже отравление наперстянкой, которой в то время лечили психические заболевания...

"Только великие люди обладают великими недостатками, - говорил знаменитый Ларошфуко. Жорж Санд добавляла: Вот где сидят у меня эти великие люди. Хорошо читать их жизнеописания, приятно посмотреть на них, отлитых из бронзы или высеченных из мрамора, но плохо иметь с ними дело. Они злы, взбалмошны, деспотичны, желчны, подозрительны."

"Шопенгауэр писал: Гении не только невыносимы в жизни, но безнравственны и жестоки, им трудно иметь друзей. На высотах мысли царит одиночество. При этом сам Шопенгауэр однажды избил одну старуху и должен был по суду платить ей всю жизнь пенсию. "

"О гениальных людях, точно так же, как и о сумасшедших, можно сказать, что они всю жизнь остаются одинокими, холодными, равнодушными к обязанностям семьянина.
Гейне писал о себе: Мое умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности. Чтобы хоть немного утешить страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчики изношенного дурацкого колпака. А заключал он размышления о гениальности и сумасшествии словами: Творчество - это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска. "

Гении необычны уже внешне своими привычками и чудачествами.

Например, Шиллер почему-то мог творить лишь тогда, когда на столе у него лежали гнилые яблоки.

Гайдн не работал без своего кольца с алмазом: он поминутно его рассматривал.

Вагнер во время сочинения очередного музыкального произведения раскладывал на стульях и другой мебели яркие куски шелка, имел обыкновение брать их в руки и теребить.

Для успешной работы над романом Золя привязывал себя к стулу.

Мюссе слагал свои стихи при свечах, в полном одиночестве, за столом, где стояло два прибора для его милой воображаемой женщины, которая должна была вот-вот прийти и разделить с ним ужин.

Шарлотта Бронте постоянно отрывалась от писания очередного романа и отправлялась чистить картофель.

Дюма-сын для пробуждения вдохновения любил раз пять основательно поесть